Да, дружок, я бяка. Нет, говорю, у меня в пюре комков не бывает.
Иногда я думаю перестать платить за уроки вождения, квартиру и бассейн, и потратить ползарплаты на шмотье. Когда-нибудь так и сделаю. блядь такое чувство, что мне не 23, а 50 А пока... спасибо миру за D&G читать дальше Burberry Prorsum at London Fashion Week Spring RTW 2016 ASHI STUDIO Couture Spring/Summer 2015 BALMAIN X H&M collection Diesel Black Gold Military Coat
Да, дружок, я бяка. Нет, говорю, у меня в пюре комков не бывает.
Я, конечно, помню, что осуждать плохо, в чужом глазу соринки разглядывать не нужно и вообще "на себя посмотри", как сказал мне один священник, но... Но! Смотрю я иногда на своих бывших однокурсников и однокурсниц в соц.сетях и думаю пиздеец, ой пиздец, что все де никак образование не связано с уровнем интеллекта. Услышьте меня, когда я это говорю: НЕ СВЯЗАНО! Иначе как человек, закончивший МГУ с чуть ли не красным дипломом, может на полном серьёзе верить во вред вакцинации (я не о гриппе говорю, а о базовых прививках от полиомиелита и прочего!), говорить о шпионах США в либеральных СМИ и так далее?...
КАК
ТЫ ЗАКОНЧИЛ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ МГУ
НЕ СЫКТЫВКАРСКИЙ ПЕДИНСТИТУТ
МГУ!
Тебе ли не знать, что такое пропаганда, в чем плюсы гмо и вакцинации, боже!!!! Как можно остаться таким серым?
А ведь эти люди хорошо знают языки, неплохо разбираются в своей области (ммми, средневековое устройство французского города, например)...
На самом деле, эмоция у меня одна, но весьма сильная:
Да, дружок, я бяка. Нет, говорю, у меня в пюре комков не бывает.
Подхвачу заразу флешмоб от Melancholic Ego, который, потакая моим нынешним слабостям, дал мне Джона Чилдермасса.
Правила таковы: при желании отмечаетесь в комментариях, и я даю вам персонажа, с которым вы у меня ассоциируетесь. Затем вы 14 дней постите в своем дневнике в записи под заголовком «Ни дня без ...» фото/кадры/арты с этим персонажем.
День 1 Джон Чилдермасс классический, т.е. дерзкий и мерзкий День 2День 2 Чилдермасс и чудесные ножки! День 3День 3 Разбавим артом. Чилдермасс в веночке (сделанном Лукасом) День 4 Думали я всё? Как бы не так!Просто упароло вчера жестко с друзьями За вчера будет Чилдермасс и Ласселс и дикое сексуальное напряжение День 5 Моя любимая сцена и в сериале, и в книге (ну одна из любимых) Хотя в книге он помощнее. Небо заговорило с ним. Оно говорило на языке, которого он раньше не слышал. Быть может, слов не было вовсе, и небо говорило лишь теми черными надписями, что вычерчивали птицы. Он был маленьким, незащищенным и не видел пути к спасению. Небо и земля зажали его между собой, как две ладони — захотят и раздавят. Небо снова обратилось к нему: — Не понимаю, — отвечал он.
День 6 Чилдермасс, который отражает ежедневную борьбу, ибо в каждом из нас есть немного Чилдермасса! Я, когда меня отшивает юридический отдел. Я встречаю новый день. Я слушаю жалобы от регионалов. День 7 Чилдермас для души День 8 Для разнообразия запилю драббл, ловко написанный мною на коленке после тренировки. Чилдермас|Сегундус *** День 8— О чем Вы только думали? - Сегундус испустил вздох, достойный актера Национального театра. Вопрос был риторический, Чилдермас в ответ лишь пожал плечами и протянул мистеру Сегундусу окровавленный обрез ткани, служивший секунду назад бинтом для руки. Кажется, Сегундус в панике пустил на бинты любимую скатерть мистера Хонифута и не заметил этого. Чилдермас решил не говорить об этом и без того расстроенному хозяину Старкросс-холла, который вот уже десять минут только и делал, что сокрушался над выходкой своего гостя. - О чем Вы только думали? - снова повторил Сегундус, теребя в руках красную тряпку, и усиленно хмурясь, - Использовать собственную кровь для призыва… - О, это была не моя идея, а Саттон-Гроува, - не очень усердно запротестовал Чилдермас, обматывая окровавленную руку свежей тканью. - Вызывать духа рек Англии! - куда-то вдаль возмутился Сегундус, - И всё это без предупреждения! С утра в воскресенье! Мистер Сегундус без сил от пережитых эмоций опустился на софу рядом с Чилдермасом. Он казался совершенно разбитым и подавленным. Чилдермас отвлекся от свежей раны, и взглянул на него. - Доставить Вам неудовольствие - это последнее, чего я хотел, - честно сказал Чилдермас, кладя здоровую ладонь на руку Сегундуса, чьи щеки моментально заалели, - Но я полагал, что вызов духа будет для Вас интересным опытом. Сегундус, наконец, оторвал взгляд от пола и взглянул на Чилдермаса, а затем обвил пальцами его ладонь. - Все так, но мне то, как Вы себя не бережете, Чилдермас, невыносимо, - произнес Сегундус, отпуская здоровую ладонь Чилдермаса, и беря в руки забинтованную. “Позвольте?” - прошептал он почти неслышно, и аккуратно начал снимать пропитавшуюся кровью ткань, слой за слоем. Когда окровавленная ткань упала на пол, Сегундус вновь тяжело вздохнул. Рана была глубокой и рваной и тянулась от безымянного пальца и до запястья. Она неспешно заполнялась кровью. По всему было видно, что тот, кто нанес это ранение, не очень заботился о последствиях. Сегундус склонился к ране, не обращая внимания на застывшего Чилдермаса, и прикоснулся губами к покрасневшей коже рядом с порезом, отчего Чилдермас непроизвольно вздрогнул. Губы Сегундуса сдвинулись чуть левее, касаясь раны. Сегундус почувствовал, как пульсирует кровь под кожей, как болезненно горит рана у него под губами. Он что-то прошептал, бережно и аккуратно касаясь губами всего пореза вдоль ладони, ощущая солоноватый привкус крови и подрагивание пальцев Чилдермаса. Наконец, Сегундус выпрямился, обратившись лицом к Чилдермасу, не выпуская ладони из руки. На лице последнего застыло несвойственное уроженцу Йоркшира выражение - смесь замешательства и благодарности. - Кровь перестала идти, - наконец заметил Чилдермас, вскинув брови, - Что это за заклинание? Сегундус снова покраснел, и промямлил что-то про заклинание покоя. Конечно, такого заклинания он не знал. Правда была и в том, что Сегнудус не пытался произнести заклинание - он просто попросил. И его послушали. В груди у Сегундуса забрезжило тепло. - Что ж, пусть я себя не берегу, - усмехнулся Чилдермас, - зато у Вас это очень хорошо получается. Мистер Сегнудус неловко заулыбался, покраснел, и даже внезапное осознание того, что он испортил любимую скатерть мистера Хонифута не смогло погасить в его груди неуёмно брезжущий огонек. День 9Если не распределил персонажа на факультет Хогвартса, значит не любишь День 10Поскольку я скорее мертв, чем жив - сегодня будет вот такой Чилдермасс. День 11 Сегодня пусть это будет мое порождение по Чилдермас/Сегундус Soulmate!AU Я ГОТОВ РИСКНУТЬ День 12 Вполне соответсвующий сегодняшнему дню Чилжермас, который использует зеркала не по назначению
Да, дружок, я бяка. Нет, говорю, у меня в пюре комков не бывает.
Семьи пост.
У нас с мужем один только нам понятный (надеюсь, что это все же не так) юмор. Как сказал мой двоюродный брат "я нихера не понимаю, над чем вы все время смеетесь". Над мемчиками, конечно.
Да, дружок, я бяка. Нет, говорю, у меня в пюре комков не бывает.
Название: Ты смотришь на меня Автор: фиолетовый фюрер Фандом: Джонатан Стрендж и мистер Норрелл Пейринг: Джон Чилдермас| Джон Сегндус (POV) Рейтинг: PG Жанр: ангст? H+ роуманс Описание: Soulmate!AU От автора: у меня было плохое настроение и рюмка водки на столе. Боюсь, что завтра пойму, что это позор, но очень уж хотелось.
Я вдруг вспомнил, то утро, когда всё началось. 1827 год, если я не ошибаюсь. Был скучный осенний день, жухлое солнце выглядывало из-за облаков, ты сидел у моей кровати, а я умирал. Было очень больно и нестерпимо обидно. читать дальшеЯ, кажется, даже тогда злился на себя, и спрашивал куда-то в пустоту: “Почему сейчас? Можно хотя бы еще один год...” Пустота молчала в ответ, и я понял, что нельзя. Ты, видимо, тоже понял (ты всегда был очень догадливый), и затеял разговор об излечении магией. Я взял с тебя обещание не воскрешать меня, и тебе пришлось согласиться - выглядел я очень жалко. Я попросил тебя взять меня за руку и посидеть еще немного. Я это помню как сейчас. Меня мучает кашель. -Вам плохо? - спрашиваешь ты, двумя руками сжимая мою ладонь. Глаза наполнены тягучей печалью, смешанной с беспокойством. Я отвечаю: -Как может быть плохо, когда Вы на меня так смотрите, - и пытаюсь улыбнуться, - Останьтесь со мной еще немного. Каким сейчас смешным кажется это “Вы”! Но как я привык к нему тогда. Ты не можешь улыбнуться в ответ. Я тебя не виню, ведь я - причина нашего несчастья. Мне хочется плакать, целовать тебе руки и повторять “прости меня, прости, пожалуйста!” Ты склоняешься, положив голову на мой живот, и разглядываешь мои руки. Я разглядываю тебя. Ты засыпаешь спустя два часа, я умираю еще несколькими часами позже. Последнее, что я вижу - твое белое уставшее лицо, спутанные волосы и сжатые вокруг моей ладони руки. Я хочу задержаться еще немного, поцеловать тебя, сказать всё на свете, но не совершенно не могу. Не знаю, что было дальше. Наверное, ты был очень расстроен. Прости, пожалуйста.
А потом был 1859 год. Меня попросил подменить его мой коллега, доктор Филипп, у которого разыгралась подагра. Я, конечно, согласился, ведь доктор Филипп сделал много для моей тогдашней семьи. Дело было самым простым - нужно было освидетельствовать смерть повешенного преступника. Тогда на казнь собралось много человек, целая толпа. Помнишь? Пристав сообщает, что казнят убийцу епископа Стопкорта, и всем интересно посмотреть на того монстра, что заколол клирика ножом. Я вижу как на помост выводят убийцу, и вижу тебя. Я вдруг всё вспоминаю, и непроизвольно издаю крик ужаса. Ты оборачиваешься, ища глазами источник шума. Ты видишь меня, и останавливаешься. “Джон” - шепчешь ты, широко распахнув глаза. Я зажимаю рукой рот. Ты помнишь! Ты помнишь, а я не сошел с ума! Боже, что с тобой стало! Лицо изуродовано побоями, глаза безумные. Почему я не помнил тебя? Ты не помнил меня? Ты хочешь мне что-то сказать, но полицейский резко толкает тебя в сторону виселицы. Я должен это остановить, придумать что-то прямо сейчас. Ты оборачиваешься на меня, запавшие черные глаза впиваются в меня как жало ядовитого насекомого. Ты отрицательно качаешь головой - не надо. Я в ужасе застываю. Неужели твоя жизнь сложилась так, что не заслуживает продолжения? Мой милый, Джон Чилдермас. Где же был я все это время? “Я вижу тебя,” - губами произносишь ты, когда тебе на шею надевают петлю. И улыбаешься. Я еле сдерживаю слезы и крик. Полицейский зачитывает обвинение, другой служащий проверяет механизм, а ты все также смотришь на меня, едва улыбаясь. Опускается рычаг, и спустя секунду твоя шея ломается, а глаза, смотревшие на меня бездумно уставились куда-то в толпу. Я опускаюсь на колени прямо на пол помоста, не в силах отвести взгляд от того тела, что только что было тобой. “Мистер Сегундус…”, - шепчет кто-то сзади, - “...нужно освидетельствовать смерть”. В тот день я вернулся домой к жене, но уже никогда не жил нормально. Она ушла от меня спустя два года. Бедная Лиззи, надеюсь, она меня простила!
Потом было 6 июня 1944 года. Нормандский песок скрипел у меня на зубах и в ботинках, голова трещала от грохота вокруг (кажется, я оглох на одно ухо от взрыва), но я механически продолжал оттаскивать в сторону еще живых солдат, преимущественно наших и американцев. Спасти их было почти невозможно. Я продолжал. Пару раз мимо ушей свистели пули, а один раз я даже наткнулся на немца. Впрочем, тот был в таком ужасе, что просто уставился на меня, а я быстро выстрелил ему в лицо. Не надо этого было делать. Легкие были забиты пылью, уши заполнены выстрелами и криками. Среди этого адского ора, я слышу пронзительное “Джон!”, но даже не оборачиваюсь - солдаты иногда кричат имена своих уже погибших товарищей, а им я помочь уже не в силе. “Джон Сегундус!” - голос ближе и увереннее, я резко оборачиваюсь. Сначала я смотрю на тебя, наверное, весьма глупо вытаращив глаза. Я не могу поверить. Первый порыв счастья от нахлынувших воспоминаний сменяется гневом. Почему именно сейчас? Почему я вижу тебя, помню тебя только сейчас? В чужой стране, во время мясорубки, где тебя легко могут убить? Как я жил до этого - все это резко перестало иметь значение. Среди пыли и дыма есть только ты - в британской военной форме, в красно-черной нашивкой на руке и дикой улыбкой на лице. Между нами всего 300 метров. Столько лет, столько боли, столько нас - всего 300 метров. Вокруг крики, смерть, жестокость, но видит Бог, я никогда не был так счастлив за всю свою жизнь. Я вглядываюсь в твое лицо и не могу сдержать улыбку. Ты вдруг резко мрачнеешь, глаза округляются, ты что-то мне кричишь, но из-за свиста пуль я ничего не слышу. Ты бросаешься ко мне, а у меня вдруг темнеет в глазах. Становится нечем дышать, я ничего не вижу, и падаю в песок. Мягкий, как постель, он принимает меня, а я противлюсь вязкой обволакивающей усталости. “Нет!” - кричу я, и даже грязно ругаюсь. Только не сейчас! Только не это! “Джон!”- я слышу свой дикий крик, - “Чилдермас!”. Мне страшно, я боюсь умереть, не увидев тебя. Я чувствую, как твоя рука ложится мне на щеку. “Джон, - шепчешь ты, - Ты меня слышишь?”. Я говорю, что ничего не вижу. Я хватаюсь пальцами за твою одежду, за лицо. “Я ничего не вижу, - повторяю я в панике, - Я не смогу тебя найти!” Ты гладишь меня по щеке. “Не беспокойся, - говоришь ты спустя несколько секунд, - Я тебя обязательно найду.” Ты все так же одной рукой гладишь меня по щеке, а я пытаюсь нащупать твою вторую руку. Я слышу грохот пистолета рядом с тобой, и спустя секунду твоя рука соскальзывает с моей кожи. Тело падает рядом, выскальзывая из моих ищущих ладоней. Я глубоко вздыхаю и отдаю себя во власть нормандского песка.
Ты тоже это все помнишь, я вижу. Наверное, немного по-другому, но все же помнишь. Только сейчас я чувствую как что-то обжигает мою руку - я слишком сильно сжал бумажный стаканчик, на котором аккуратным почерком Сары написано “Джон Ч.” Теперь кофе разлито по всей стойке. Все смотрят на странного баристу, застывшего перед клиентом и разлившего повсюду кофе. Ты смотришь на меня. - Привет, - говорю я, улыбаясь. Ты улыбаешься мне в ответ.